Люди
Маргинальная ночь — как это было
Самоорганизованный фестиваль андеграундного искусства разогнала полиция.
Всё началось на «отравленном» пустыре на Белинского-Фурманова, который чуть было не стал площадкой для храма святой Екатерины. Есть ли в этом некоторый символизм или нет — решайте сами.
Здесь стояла розовая кабинка вида «дачный сортир», окружённая розовыми воздушными шарами, а рядом было импровизированное кладбище нереализованных идей. Картонные надгробия сопровождала записка, которая предлагала осквернить их или помянуть, тут же был необходимый реквизит: конфеты, лопата и водка.
Внутри кабинки — унитаз с зеркалом в сливе. На стенах — знакомая картина из общественных туалетов, «переписка» от лица великих художников. «Опять весь стульчак обоссали, ***мрази!» @Фрида Кало.
С пустыря театрализованная процессия с шариками в руках направилась к следующей площадке. Под мостом маргинальный поэт Семён читал свои маргинальные стихи, а перформер Сёма «манифестировал грустные истины о том, что всё уже придумано до нас, спето, написано, создано, а то что мы творим — не более чем дерьмо».
Дальше зрители отправились к заброшенному зданию смотреть выставочную часть в сопровождении «художников-передвижников», несущих с собой свою выставку. Шествие возглавлял Руслан с перформансом «Балласт баланса».
Семён ЧирковИдёт обмотанный-стреноженный ограничительной лентой, к которой закреплены портреты, намалёванные на картонках лозунги, записи воспоминаний. Всё, что составляет человека. Держит его на поверхности. Но что если хочется больше свободы? Тогда — отказ от балласта. Освобождаясь от воспоминаний, комментируя каждый отказ от несущественного криком отчаяния, Руслан точно гамельнский крысолов ведет всё шествие к заброшенному дому, который стал временным приютом, выставочным пространством. Во дворе Руслан ускоряется, окончательно свободный пут, и срывается в черноте двери, оставляя на пороге остатки ограничительной ленты и картонку с надписью «Балласт баланса».
Заброшка Екатеринбурга всегда человечна. В ней одновременно память и надежда. Надежда на внимание и восстановление. Надежда, что не снесут, что люди вернутся.Константин Киселёв
Вместо пола — земля, стены в копоти, а на чердаке растёт настоящий лес. Публику эти экстремальные условия совсем не смущали, ведь даже наше главное арт-событие — Уральская индустриальная биеннале — проходит в полузаброшенных зданиях. Толкаясь локтями на шатких досках, прыгая с порога на порог, посетители внимательно осматривали каждую комнату.
Вопреки быстро распространившейся в СМИ фомулировке про «подростков в кустах», средний возраст был 20+, что хорошо видно в ролике.
Получив возможность высказаться «свободно», «неофициально» и без каких-либо кураторских ограничений, участники обращались к совершенно разным темам.
— поделилась НастяМного было работ, посвящённых личным проблемам и переживаниям авторов. Были работы, в которых авторы обращались к мифотворчеству: оживляли здание ритуалами, создавали истории, придумывали своих персонажей, иногда из предметов, найденных в заброшке. Были и политические работы. Та же ЛГБТ тема никак заранее не обговаривалась и не насаждалась. Было удивительно, что несколько совершенно разных авторов к ней обратились. Возможно, катализатором послужили недавние пропагандистские видео и прецеденты про «запретить мороженое радуга», которые были восприняты художниками как абсурдные. Для кого-то это просто лично важная тема. Кто-то воспринял эту выставку как пространство, где можно свободно высказаться, а кого-то смотивировало отсутствие политической цензуры на площадке.
Снятие любых ограничений задало тот уровень искренности и непосредственности, какой художники не могут позволить себе, творя «официально». Подобно тому, как на страницах в соцсетях мы не можем до конца быть собой и обязаны постоянно «держать лицо», так и на официальных площадках художники обязаны держать лицо, соответствовать, говорить на серьёзные темы и сеять разумное-доброе-вечное. Здесь же в каждой комнате — человек как есть, безволосая обезьяна со своими страхами, рефлексией и неврозами.
Участников объединяла только общая свобода, состав был разнородным настолько, насколько это возможно. Многие подписались своим настоящим именем или обычным псевдонимом, кто-то использовал никнейм или остался анонимным. Были и состоявшиеся профессионалы, и молодые художники, и дебютанты, которые либо ранее нигде не выставлялись, либо вообще раньше не выступали как художники.
Стихийно сложилось, что каждый художник занял свою комнату и работал только в ней, за исключением пары путешествующих интервенций. Работы никак тематически не объединены, каждый отвечает за собственное пространство в отдалении от других и не выходит за пределы дверей, будто самоизолируясь.— из аннотации к выставке.
Покажем некоторые работы. «САКСЕСС (Социальная дистанция)» Ирины и Станислава Шминке на тему того, что стартовые условия у всех разные, и в этом заключается истинная социальная дистанция. Жестокая правда жизни, о которой не принято говорить вслух.
«Автопортреты» Саши Оводовой. В комнате, заполненной автопортретами, два перформера в слепых вязаных масках сражаются за место у зеркала. Автор таким образом превращает комнату в музей имени себя и селфи-культуры, одновременно заигрывая с темами эгоизма и обезличенности.
По-детски жутковатая инсталляция, посвященная японской игре, где водящие по очереди становятся «демоном». Авторы подписались как ХО «ГУЙ».
«Нежный вандализм», Константин Росляков. Цветные колобушки из пластилина — условно, грибок памяти, плесень неизвестных и невидимых большинству относительно друг друга событий, семена нового на старом.
Егор Горе, «Луна»: «Богиня луны Деменицион днём всегда пряталась в пещерах, и однажды застряла в одной из них. Она попросила помощи у бога леса Капитуса, и тот приказал волкам отгрызть ей бока. Но волкам настолько понравился вкус луны, что они захотели съесть её всю, и лишь чудом луна смогла сбежать от них. И с тех пор каждую ночь волки воют на Луну, а та сияет в небе с погрызенными боками».
Как уже было сказано, несколько работ были посвящены ЛГБТ, причем участники выбрали эту тему независимо друг от друга.
Закономерно, всё закончилось приездом полиции. Полк ППС вызвали жильцы соседних домов, которых возмутила интервенция «75/50» в виде красного знамени и радужного флага. Позднее по соцсетям разошлось видео, в котором один из возмущённых, рискуя жизнью, срывает флаг и бросает его на землю. Что интересно, людям в основном не понравился именно радужный флаг, а не то, что он висит рядом с красным знаменем Победы.
В этом году 75 лет исполняется первому параду Победы в Великой Отечественной Войне и 50 лет первому ЛГБТ прайд-параду. Через представленную работу автор размышляет о стране, которая победила фашизм, но не может победить гомофобию.
После вторжения полицейских фестиваль продолжился, переместившись на музыкальную площадку — заброшенный фундамент у Царского моста. Эта площадка, в отличие от предыдущих, была согласована с управляющей компанией. Музыканты выступали, кто-то танцевал, кто-то рисовал граффити, все просто общались и явно наслаждались обществом других людей после месяцев взаперти в одиночестве. «Какой сейчас год? Восемьдесят пятый? Девяносто пятый?» — проносились мысли в голове, настолько всё происходящее было вне времени, как и вне пространства.
После двух выступлений снова приехала полиция, а с ней Росгвардия и ОМОН. Никого не задержали, просто культурно попросили разойтись, и даже позволили Лизе Неволиной с группой «Дзинь» закончить песню. Оставшиеся участники ушли на закрытую «Идеальную площадку», куда полиция вторгнуться не смогла и где Маргинальная ночь благополучно завершилась выступлением других команд.
Организаторы пока осмысляют, что же получилось в итоге. По их словам, удалось всё, что хотелось, но не так, как хотелось. Участники и зрители проводят параллели с первой бесцензурной выставкой «Сурикова, 31», где художники советского «подполья» впервые смогли показать свои работы открыто. Сравнивают стихийное мероприятие в заброшенном доме с легендарной выставкой Freeze Демиена Хёрста или с берлинскими сквотами. Так или иначе, «Маргинальная ночь» создала важный прецедент в художественной жизни Екатеринбурга.
Фото на превью: Данил Маевский, «Хрупкость».
